23 декабря исполняется 40 дней со дня кончины архимандрита Трифона (Плотникова). Его помнят как настоятеля храма во имя Всех Святых, как простого, открытого, и в то же время в меру строгого духовника, как преподавателя Екатеринодарской Духовной семинарии. Обездоленные и малоимущие ценили его за милосердное и сострадательное сердце, а священники Екатеринодарской епархии обращались к батюшке как к духовному отцу. Он приехал на Кубань с севера, где 18 лет был настоятелем Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря, который сам же с братией восстанавливал из руин. Некоторое время по приезде в Краснодар отец Трифон нес послушание референта митрополита Исидора, занимался епархиальным сайтом, фотографией. Знавшие его и близко общавшиеся по долгу службы в один голос свидетельствуют, что это был очень разносторонний человек. Священники, которые считают его духовным отцом, утверждают: «Он был, прежде всего, монах».

Его знали, уважали, любили и продолжают любить многие. Писать о людях такого формата всегда нелегко и ответственно. Раскрыть его образ так, чтобы он получился не однобоким, помогли воспоминания краснодарцев, среди которых священнослужители, духовные чада батюшки, сотрудники и сослуживцы по несению послушаний в епархиальном управлении.

Будущий пастырь и монах родился на севере России, в городе Кировске Мурманской области. Родители дали мальчику имя Виктор. Детство и юность Виктора прошли как у большинства его сверстников – школа, вуз, армия. Связать свою жизнь с Церковью Виктор решил сразу после демобилизации – вернувшись из армии, устроился на работу, а в свободное время служил церковным сторожем и чтецом, сначала в храме Казанской иконы Божией Матери г. Кировска, а затем в храме святителя Мартина Исповедника г. Архангельска.

Об этом периоде вспоминает протоиерей Алексий Дендак, заштатный клирик Екатеринодарской и Кубанской епархии, много лет прослуживший на севере:

«Отца Трифона я знаю еще с тех пор, когда он не был в монашеском постриге, а был простым мирянином. Пришел из армии – молодой, красивый, энергичный. И свои стопы направил в храм Божий. Он сразу твердо и решительно заявил о своем желании стать священнослужителем. Сначала учился читать и петь на клиросе. Первые его шаги в Церкви были робкими, как у младенца, который шагает и падает, но ему подают руку родители».

Таким родителем, всегда вовремя подающим руку помощи, для молодого человека стал его первый духовник, священнослужитель местного храма, иеромонах Стефан. Он многому учил юного послушника, подсказывал. Увидев в молодом человеке такие качества, как послушание и целеустремленность, отец Стефан, сам монах, направил по этому пути и свое чадо.

«Будучи целеустремленным, он приобретал такие качества, как милосердие, простота, твердая вера и страх Божий. Эти добродетели стали основанием для принятия монашеского чина», – говорит протоиерей Алексий Дендак.

В конце 80-го года Виктор Плотников переехал из Кировской области в Архангельск, где архиерейскую кафедру в ту пору возглавлял епископ Архангельский и Холмогорский Исидор (Кириченко), будущий кубанский архипастырь. Виктор принял священный сан и монашеский постриг от рук приснопамятного владыки Исидора, с которым их жизненным путям еще предстояло пересечься в дальнейшем. 7 октября 1984 года диакон Виктор был рукоположен в священника, а через полтора года, 9 апреля 1986 года пострижен в монашество с именем Трифон, в честь преподобного Трифона Печенгского.

Вскорости после рукоположения отца Трифона почил в Бозе его духовник, иеромонах Стефан. Хоронили отца Стефана на его родине в Житомире, куда прибыл и иеромонах Трифон проводить своего духовника в последний путь.

На долю отца Трифона выпало служение в Архангельске, в республике Коми. Приходилось строить и восстанавливать храмы. Но самым важным и одновременно сложным послушанием стало восстановление из руин Свято-Троицкого Антониево-Сийского монастыря. Настоятелем этой обители отец Трифон пробыл 18 лет, вплоть до переезда на Кубань. Возрождать обитель батюшка приехал с одним единственным послушником. Поэтапное восстановление храмов и монастырских келейных корпусов требовало огромных трудов и сил. Но монастырь это не только стены. Это люди, человеческие души, больные, но жаждущие исцеления. Необходимо было параллельно со строительством организовывать и созидать монастырскую жизнь. Обитель должна была стать и лечебницей, и учебным заведением для желающих учиться христианскому образу жизни и мыслей.

«Община монастыря строилась на основании любви и уважения, – делится воспоминаниями протоиерей Алексий Дендак. – Я служил тогда в одном из храмов города Архангельска, в Соломбале, мы часто посещали друг друга. Я приезжал на праздники в Сийский монастырь к нему, он приезжал ко мне в храм на престольные праздники. Общались за чашкой чая. Отец Трифон был очень гостеприимным, угощал творогом, который делали братия. Сметану они делали такую вкусную, густую, что можно было резать ножом! Он был хорошим человеком, верным другом, верным служителем. Дай Бог ему Царствия Небесного!»

Незыблемым правилом для отца Трифона в те времена стали слова апостола Павла: «Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других». Это побудило его одновременно с трудами по восстановлению монастыря заняться просветительской деятельностью для мирян. В это время после десятилетий атеизма народ массово хлынул в Церковь. Но преемственность была утеряна, церковная литература еще не издавалась, очень многим недоставало знаний, верных понятий. По инициативе отца Трифона в Архангельской епархии были организованы Иоанновские Образовательные чтения, начала издаваться газета «Духовный сеятель», редактором которой был он сам. В далеком 1994 году инициировал серию семинаров «Введение в православную педагогику».

Большое значение придавал духовному образованию и, будучи в священном сане, окончил Московскую Духовную семинарию и Академию.

В Краснодарский край батюшка переехал в 2010 году по состоянию здоровья. В это время он был уже в сане архимандрита. На Кубани у него тоже появилось огромное поле для деятельности. Сразу по приезде владыка Исидор благословил отца Трифона нести послушание референта митрополита и заниматься епархиальным сайтом. Первое время отец Трифон возглавлял епархиальный отдел по социальному служению. Тогда же под руководством архимандрита Трифона было создано добровольческое движение «Доброе сердце. Кубань». Его главной задачей стало социальное служение, оказание помощи людям – страдающим, обездоленным, малоимущим, бездомным.

Когда в 2013 году митрополит Исидор благословил батюшке отстраивать разрушенный до основания храм Всех Святых на одноименном кладбище, добровольческое движение «Доброе сердце. Кубань» продолжило свою деятельность при Всесвятском храме. Именно тогда по благословению отца Трифона при храме начали проводить акции по кормлению бездомных. Кормили полноценными обедами из трех блюд. Вспоминает иерей Леонид Костаненко:

«Я помню самое первое кормление. Это было зимой, шел ледяной дождь. Кладбище покрывалось льдом, оледенело просто на глазах. Сначала был дождь, потом сверху стал падать лед, все начало хрустеть. В этот лед мы привезли полевую кухню, развели ее и стали кормить бедных. В этот ледяной дождь, на ледяное кладбище пришло достаточно много людей! Они кушали, а мы очень радовались тому, что нам удалось это осуществить. Хотя не все было просто, очень тяжело было доставить туда полевую кухню, мы ее каким-то краном разгружали, все было прямо экстремально. Но, тем не менее, такая радость была!»

Кормление бездомных сначала совершали один раз в месяц, затем – каждую неделю. До пандемии акция собирала до нескольких сот человек. Сегодня за обедами приходит меньше людей, тем не менее, кормление продолжается при Всесвятском храме по сей день. Помимо кормежки храм помогает обездоленным одеждой. К тем, кто не может прийти сам, волонтеры движения «Доброе сердце. Кубань» выезжают с адресной помощью.

Размашистая социальная деятельность, милосердное служение ближним, причем самым разным, было естественным следствием особого внутреннего устроения архимандрита Трифона, его отношения к человеку. Именно оно было фундаментом, на котором строилась и спорилась остальная внешняя деятельность. Здесь хочется немного отступить и привести в пример очень показательную в этом отношении зарисовку, написанную доктором филологических наук, профессором Кубанского Государственного университета Мариной Анатольевной Шахбазян во время их совместной с отцом Трифоном поездки в Москву на Рождественские Чтения.

 

«Пауза на выдохе»

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Серпуховская». В визг набирающего скорость поезда врываются гитарные всплески, но слов не разобрать, как не видно и самого исполнителя – вагон набит. Что-то «небес – бес…», а потом прорывается:

«Люцифер! Люцифер! Люцифер! Люцифер!»

Он барабанит по гитаре и, надо сказать, делает это виртуозно. Потом снова аккорды, он все ближе, и слова звучат отчетливо:

«Будь проклят рай и ад

Кто сорвал покров

Черный саван, словно яд,

Умертвит врагов.

Наш король – посланник небес.

Наш король как призрачный бес.

Наш король – избранник судьбы.

Наш король – это лишь ты».

И снова раз за разом все яростней выкрикивает: «Люцифер! Люцифер! Люцифер! Люцифер!»

Мы его уже видим. В черной косухе, в бандане, с гитарой. Немолодой, надо полагать, из бывших рок-музыкантов, спившихся еще в двухтысячных. Сейчас он не пьян, скорее, опохмелён, так что есть силы на то, чтобы подзаработать в вагоне на дальнейший пропой души. Он артист, даже в ограниченном пространстве, которое все-таки уступают ему пассажиры, он дает со своей гитарой настоящий концерт, а не отрабатывает нищенского «лазаря». Он захватывает воздух (а попутно – купюру, которая тут же исчезает непонятно где) и снова ударяет по струнам и нервам: «Люцифер! Люцифер!..»

И в воздушной паузе перед очередным выхрипом он видит моего спутника. Борода, подрясник из-под пальто и взгляд – ни капли надменности или брезгливости, а простодушное удивление и какая-то любовная жалость. Гитара уезжает куда-то вбок, а певец вдруг складывает руки: «Благослови, батя!» И «батя» благословляет, но только на доброе.

Потом что-то еще говорит музыканту, а тот отвечает, но так, что друг друга слышат лишь они сами.

Серпуховская. Выходят и заходят люди и оттесняют музыканта. Да он уже и сам вспоминает, зачем зашел в метро, вскидывает гитару и снова начинает шествие по вагону, не протяжно-пузырчато клянча, а всё яростней и безнадежней выкрикивая:

«Дайте денег музыканту, дайте денег и вина,

Ну а он вам отыграет за парнас хоть до утра…»

Вспоминая ту сцену, свидетелем которой она стала в Москве несколько лет назад, Марина Анатольевна замечает:

«Отец Трифон умел находить общий язык с любым человеком и никогда не выказывал по отношению к человеку ни малейшей доли пренебрежения, каким бы он ни был. У него было принятие другого человека. Не было осуждения. Он мог и строго поговорить, как с приведенным выше музыкантом – он его не по головке гладил, он говорил с ним строго, но при этом на равных. Это всегда чувствуется, когда тебя принимают, как человека, а не снисходят к тебе. Может быть и жалость, но жалость снисходительная, которая может обидеть другого человека. У него этого не было».

«Любого человека, который к нему приходил, он воспринимал как посланного Богом, – делится штатный священник храма Всех Святых, иерей Евгений Мельников. – У него было внутреннее видение человека, какое-то понимание внутреннего мира человека, он чувствовал его и к каждому относился соответственно. Например, мне он каждый раз делал какие-то замечания, одно не так, другое не так. А с моей женой всегда разговаривал кротко и смиренно. За всю жизнь, сколько мы здесь находимся, жене сделал замечание один раз по поводу моего внешнего вида. Я не знаю, сколько еще есть человек, которым он сделал бы всего только одно замечание. Он всех воспитывал. К каждому относился по-разному. Самое главное его дело было – спасение души. Если он видел какие-то неправильные устроения в человеке, он пытался исправить его – просил, иногда ласково, а иногда и жестко мог попросить, поругать мог. Я думаю, что он молился еще за всех. И ко всем с любовью относился. Хоть иногда выглядел суровым, но относился с любовью».

«Был случай, когда в храме полдня крутился молодой человек лет 30, — вспоминает Раиса Смирнова, казначея храма Всех Святых. – Мы думали, бомж, так он выглядел. К вечеру пришел о. Трифон, и парень ему говорит: хочу креститься. Батюшка ответил: хорошо, если есть такое желание, приходите завтра, будем креститься. Дал ему время до следующего дня подумать и посмотреть серьезность его намерений. Мы думали, завтра никто не придет, но он пришел на следующий день, и о. Трифон его окрестил».

«Когда кто-то из моих знакомых, только начинавших первые шаги на пути воцерковления, спрашивал, к какому священнику пойти исповедаться, я понимала затруднение этого человека, который просто боится. И предлагала пойти к отцу Трифону в качестве первого опыта на исповедь именно к нему. Именно по той причине, что он мог каждого выслушать, понять и помочь человеку обрести себя в Церкви, которая не является собранием избранных, а является лечебницей, в которой все лечатся, в которой все больны и все нуждаются в уврачевании. Это самая главная черта, которая в нем была, которая к нему привлекала», – делится Марина Шахбазян.

Талант находить общий язык с любым человеком у батюшки проявился еще на севере. Так сложилось в советские времена, что по соседству с Антониево-Сийским монастырем, вернее, с тем, что от него тогда оставалось,  выстроили исправительную колонию. Отец Трифон даже шутил, что монастырь называется – детский сад «Зонушка». Соседство оказалось промыслительным. Некоторые из освободившихся проявляли интерес к обители, становились прихожанами, изменяли свою жизнь. В мир иной такие прихожане отходили с просветленными лицами, рассказывал отец Трифон своим чадам о жизни на севере. Даже таких трудных он мог подготовить к встрече с Господом.

«И то, что приснопамятный митрополит Исидор направил отца Трифона в кладбищенский храм это промыслительно, – считает Марина Анатольевна Шахбазян. – Кладбище давно не действует, туда приходят или коренные краснодарцы, у которых там похоронены родственники, или бомжи. Отец Трифон сумел этих бомжей привлечь к себе, он им помогал».

Понимание другого человека, отзывчивость, готовность прийти на помощь в любое время суток – эти качества выделяют в отце Трифоне его духовные чада. Они не ждали от него чудес, по их словам, чудом была его открытость и отзывчивость.

«Когда бы ты не обратился к о. Трифону, ты всегда получал от него совет и помощь – рассказывает иерей Леонид Костаненко, настоятель храма великомученика Георгия станицы Азовской. – Он был отзывчив. И главное чудо было в том, что в любое время ему можно было позвонить и спросить совета. Невзирая на его занятость, он всегда находил время на человека. Когда у меня были спорные вопросы, я предоставлял ему их решать. И дальше просто действовал, как он скажет. Когда он выносил свое определение, мы его не нарушали. Сказал батюшка делать так, значит, будем делать так, потому что это благословение. Мы верили в это благословение, поэтому, наверное, по благословению все получалось хорошо».

Эту же отзывчивость и молитвенную помощь отца Трифона отмечают его чада миряне, прихожане храма Всех Святых.

«Очень много случаев было, когда мы просили у батюшки молитв. Один случай очень очевидный. Мы с супругом уехали далеко и были в таком месте, где не было ни больниц, ни аптек. А супруг заболел, поднялась температура 40! Весь горел, был в бреду. Было примерно 3 ч. утра. Я написала батюшке: прошу Ваших молитв, Сергею очень плохо, а у нас здесь нет никаких лекарств. И знаете, у него вдруг очень быстро спала температура, и в этот день в 15 ч. мы с супругом уже гуляли по Набережной, и он был в полном здравии! Позже в аптеке нам сказали, что сейчас ходит такая тяжелая инфекция, что в этом районе люди лежат в больницах уже несколько недель», – делится впечатлениями Елена Дудкина, прихожанка храма Всех Святых.

С просьбой о духовничестве к отцу Трифону обращались студенты семинарии, теперь уже священнослужители.

«Примерно на 3 курсе семинарии, перед женитьбой я попросил у отца Трифона благословения быть моим духовником, – говорит иерей Вячеслав Клименко, настоятель Иоанно-Юрьевского храма Краснодара. – Он согласился, но сказал, что будет воспитывать меня по монашеским обычаям, с откровением помыслов. Со стороны это, может, не было заметно, но он всегда по-монашески постоянно думал о смерти. Памятовал о смерти именно монашеским деланием. Еще ранее распорядился, кому что отдать. Мне он оставил в память четки. Четки и личные наручные офицерские часы. Он стал духовником семьи».

Архимандрита Трифона называют духовником семьи и маститые священнослужители. Протоиерей Георгий Лабецкий, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы станицы Елизаветинской рассказывает, что отец Трифон всегда был желанным гостем в их доме. С батюшкой они познакомились в далеком 1997 году на севере, где 22 сентября 1997 года у будущего отца Георгия с возлюбленной матушкой состоялось венчание. Отец Трифон был тогда одним из приглашенных гостей. Удивительным образом переплелись их судьбы. Оказалось, что отец Трифон с матушкой родом из одного города, а духовник о. Трифона был матушкиным крестным отцом. Через несколько лет семья Лабецких перебралась на Кубань, а спустя немного времени сюда приехал и отец Трифон. Отношения стали еще ближе и роднее.

«Были такие ситуации, когда я обращался к нему за советом, и он всегда со смирением кротко объяснял и давал дельную подсказку, что помогало в решении тех или иных вопросов, – говорит протоиерей Георгий Лабецкий. – Много раз исповедовался у него, считал своим духовником, можно смело так сказать. В престольные дни служили вместе. Это была поддержка и молитвенная, и отцовская. У него был большой духовный и житейский опыт, его выбор священства был осознанным, это было настоящее призвание на служение. Действовала молитва его матери монахини Никодимы, благословение духовника иеромонаха Стефана. Батюшка оставил самые добрые и теплые впечатления. Он был интересным собеседником, мог пошутить. Если надо было, мог и строго сказать, и замечание сделать. Мог поюродствовать немножко. Все это было при нем. Всегда был дорогим гостем, родным человеком в нашем доме. Царство Небесное батюшке!».

Можно бесконечно долго рассказывать о жизни архимандрита Трифона, о его энергичности, разносторонности, милосердии, вспоминать его редкие качества. На самом деле все это было подчинено одной цели – все, за что он брался и что делал, он делал по вере, для Христа, для Церкви. Эта вера была глубокой, неподдельной, той, которой становится подчинена вся жизнь.

«Он всегда говорил, что без Бога человек не может быть счастливым, – рассказывает прихожанка храма Всех Святых Наталья. – Это он доказывал своей любовью к нам, своими молитвами. Заботился о нас, опекал, был настоящим отцом для нас всех. Я думаю, и матерью тоже. Он очень хотел, чтобы мы были дружными, чтобы любили друг друга. Он старался приближать нас к Богу. За свою недолгую жизнь он сделал очень много. И самое главное, он всегда хотел в Царство Небесное. И мы ему этого желаем».

«Отец Трифон – он, в первую очередь, монах! – восклицает отец Леонид Костаненко, настоятель храма великомученика Георгия станицы Азовской, духовное чадо архимандрита Трифона. – Я всегда видел в нем монаха, строителя монастыря. Это вызывало уважение и привлекало к нему. Я видел в нем опытного человека, который может многим поделиться. Он действительно щедро делился своим опытом, своей мудростью. Думаю, что от общения с ним у меня осталось очень много того, что еще, даст Бог, можно будет применить в жизни».

«Батюшка жил всегда по благословению, – заканчивает отец Леонид. – Он очень трепетно относился к владыке Исидору, который его постригал, рукополагал и был его духовником. И я помню, что на каждое свое деяние он спрашивал благословения владыки, совета владыки. И потом, когда приехал владыка Григорий, он также любое свое действие согласовывал со священноначалием. Это был не просто формализм, это было глубокой церковностью. Отец Трифон был глубоко церковным человеком именно в том смысле, в котором это должно быть. Он понимал Церковь, он жил Церковью, он был человек Церкви».

Одним из последних послушаний, данных отцу Трифону митрополитом Исидором, было строительство храма Всех Святых и устроение прихода. Как настоящий монах, архимандрит Трифон исполнил всё на совесть, и, окончив все свои послушания, ушел вслед за своим духовником архиереем. Царство Небесное и Вечная память архимандриту Трифону!